В середине девятнадцатого века определилась новая русская музыкальная школа. Творчество ее представителей до сих пор изучают во всем мире и почитают за лучшие образчики школы русского романтизма. А лучшие из представителей эпохи были объединены в творческий союз, который назывался достаточно мило и в то же время емко: «Могучая кучка».
Идейным вдохновителем этой интереснейшей организации стал Владимир Владимирович Стасов. Кстати, это именно в его статье впервые встретился термин «Могучая кучка»:
«Сколько поэзии, чувства, таланта и умения есть у маленькой, но уже могучей кучки русских музыкантов»
В этой серии статей мы рассмотрим, по возможности, жизнь основных композиторов «Могучей кучки». Вот они:
- Балакирев, Милий Алексеевич
- Мусоргский, Модест Петрович
- Бородин, Александр Порфирьевич
- Римский-Корсаков, Николай Андреевич
- Кюи, Цезарь Антонович
Эти композиторы выдвинули альтернативное название своего кружка: «Новая русская музыкальная школа». Русская интеллигенция уже чувствовала себя достаточно перебродившей из-за революционных мыслей, чтобы попробовать совершить революцию если не политическую, то хотя бы культурную. Революция планировалась мирной, без кровопролития и покушений на жизнь царя. А потому прошла не только беспрепятственно, но и со всяческими одобрениями.
Итак, почему деятели искусства направили свои умы в сторону народного творчества? Стоит признать, что просто потому, что народ стал усиленно обращать на себя общественное внимание. Один бунт за другим, разные восстания, жалобы, непокорность. Может, прозвучит и цинично, но это было простое любопытство. И ничего больше.
Самым последовательным в реализации эстетических принципов, общепринятых среди «Могучей кучки», стал Мусоргский. Самым непоследовательным — Кюи. Суть их деятельности заключалась вот в чем: они систематически и скрупулезно записывали образцы русского музыкального фольклора и церковного пения. А результаты этих исследований воплощали в различных крупных музыкальных произведениях. Особенно ярко это проявлялось в операх.
Что это были за оперы? Среди них можно назвать «Царскую невесту», «Снегурочку», «Хованщину», «Князя Игоря» и «Бориса Годунова». Чтобы понять примерно, какой дух пытались передать эти композиторы, прочитайте следующий краткий пересказ оперы Римского –Корсакова «Царская невеста», которая представляет собой повесть о несчастливой любви.
Царская невеста
Как уже говорилось выше, сочинил эту оперу Николай Андреевич Римский-Корсаков. Презентация прошла 22 октября 1899 года. Во вступлении, которое называется «Пирушка», боярин Грязной предается грустным и тяжелым раздумьям: он полюбил Марфу, но она уже посватана за Ивана Лыкова.
Ему ничего не остается делать, как только постараться забыться. И он собирает гостей на пирушку. После веселья он ведает своему другу, что полюбил красну девицу. Бомелий по секрету рассказывает бедному другу, что знает рецепт тайного зелья, выпив которого девушка полюбит, но их разговор подслушала Любаша.
В ходе дальнейших интриг и манипуляций возникла путаница: Любаша заказала отравляющего зелья, а Грязной — приворотного. Иван же Грозный созвал двести девушек, ибо решил выбрать себе невесту. Участники действа все надеялись, что ему больше приглянется Дуняша. Но царь выбрал Марфу.
Вот только та во время пира уже выпила приворотного зелья, которое в отчаянии подсыпал ей Грязной. А так как из-за Любаши возникла путаница, то на самом деле Марфа выпивает не приворотное, а отравляющее зелье. И смертельно заболевает.
В результате расследования решили, что убийца – Лыков. Тот сам признался, что хотел отравить Марфу. Но Грязной понимает, что невольно сам отравил девушку, вместо того, чтобы приворожить ее. И он сознается во всем: и что оклеветал Лыкова, и что это он подсыпал зелье для приворота, а оно оказалось отравой.
Он сам просит бояр забрать его, но прежде просит позволить ему расправиться с Бомелием. И тут как раз объявляется Любаша, которая признается, что это не Бомелий, а она сама подменила зелье, так как подслушала разговор. Грязной в ярости убивает Любашу и прощается с Марфой. Но та не узнает его, признавая за Лыкова.
Как вы можете сами судить, Римский-Корсаков сочинил не просто оперу, а оперу с элементами русского народного детектива, положил его на музыку и приправил все это великолепным историческим колоритом. Можно было бы сказать, что это величественная поэма, тревожным зовом пришедшая из старины.
Вышеприведенное описание сухое и скудное, оно дает лишь малую толику того, что можно узнать о сути творчества этого кружка.
Образование Могучей кучки
Но продолжаем свой рассказ о «Могучей кучке». Так как же она образовалась?
Все начиналось с Балакирева и Стасова. Они были чрезвычайно увлечены чтением Белинского, Добролюбова и Герцена с Чернышевским. Позже они смогли вдохновить Кюи. А еще через некоторое время к ним присоединился Мусоргский. Ради занятий музыкой он оставил свой чин офицера в Преображенском полку, а потому отдался всей душой своей новой страсти.
1862-й год стал знаменательной датой. К «Могучей кучке» присоединились Римский-Корсаков и Бородин. Бородин был уже зрелым человеком, ученым-химиком. А Римский-Корсаков был совсем еще молод.
«Могучая кучка» как сплоченная общей идеологией группа просуществовала до семидесятых годов, став важнейшей вехой в развитии музыки.
Беляевская «Могучая кучка»
Но слово «просуществовала» — не совсем верно характеризует время завершения деятельности группы. На самом деле, после 70-х ее члены просто перестали так часто вместе собираться. Пять русских композиторов, составлявших оплот «Могучей кучки», и не думали прекращать свою творческую деятельность. А идеология получила свое развитие в педагогической деятельности Римского-Корсакова. Так образовалась Петербуржская школа. А с середины восьмидесятых годов девятнадцатого века возник беляевский кружок.
Можно сказать, что этот кружок стал логическим продолжением «Могучей кучки», так как лидером его был сам Римский-Корсаков. Он же и подчеркивал, что единственное, оно иже и главное, различие между балакиревским и беляевским кружками было то, что первый был полон революционного духа, а второй – прогрессивного. То есть, идеи были все те же, но мирного характера.
Были у этих кружков и другие связующие звенья. Их указывал сам Римский-Корсаков: это был он сам и Бородин, а также Лядов. Новый кружок продолжал пополняться учениками и выпускниками школы Римского-Корсакова. И, как и следовало ожидать, новый состав стал причиной того, что в этой среде появились такие влияния и течения, которые в классическом составе «Могучей кучки» были просто недопустимы.
Но они были уже не столько последователями, сколько преемниками, что следует учитывать. У нового состава не было ни единой программы, как у классической «Могучей кучки», ни четкой идеологии. В конце концов, все, что объединяло участников этого кружка, — это национально ориентированная русская музыкальная школа.
В итоге из прогрессивных и отчасти даже революционных деятелей они постепенно превратились в консервативных, несколько даже старомодных и анахроничных.
Но разберем особенности и жизненные вехи каждого из композиторов классического состава «Могучей кучки». Начнем с начала, а именно со Стасова.
Вместо портрета Балакирева почему-то портрет молодого Чайковского